Ли или Лидевей Эделькорт (Lidewij Edelkoort) является деканом Parsons The New School For Design, опекая едва ли не самых смелых дизайнеров Европы. Она также возглавляет MFA Textile Study и владеет галереей на улице Сен-Жак, 30 в 14 округе Парижа. Но чем именно она занимается? Скорее волшебством, чем прогнозированием. Смешивая искусство, литературу, мировые события, потребительское поведение, социологию и этнографию, Ли предугадывает желания клиентов, причем делает это так успешно, что к её услугам неоднократно прибегают такие гиганты, как Marks & Spencer, Galeries Lafayette, GAP, Disney, Siemens, L'Oréal, Whirlpool, Coca-Cola, Nissan, Siemen и Lancom.
Ли Эделькорт можно назвать визионером, форкастером или тренд-хантером, но отрицать её опыт в этой тонко организованной сфере невозможно. С 1980 года Ли исследует культурные и социальные процессы и их развитие, собирая визуальную информацию. Начав с мультибрендового магазина Bijenkorf в Нидерландах, Эделькорт пришла к созданию собственного агентства Trend Union и славе едва ли не самого влиятельного тренд-хантера в мире.
Сама Ли сравнивает работу форкастера с археологией, которая выискивает фрагменты и собирает их воедино. На основе собранной информации Trend Union создает трендбуки, которыми пользуются компании, бренды, рестораны и байеры. Кроме того ежегодно Trend Union организует презентацию в парижской штаб-квартире, затем рассылая прогноз в мировые столицы: Токио, Берлин, Нью-Йорк, Амстердам, Киев, Лондон и так далее.
В 2015-м Эделькорт сделала громкое заявление, провозгласив: "мода умерла, должно появиться что-то новое. Впереди эмансипация всего". С тех пор центральной идеей Ли является Anti-Fashion. Ли Эделькорт считает, что мода зашла в некий естественный тупик. Более того, она уверена, что мода исчерпана как понятие и “...со времен плиссированных юбок в Египте мало что изменилось”.
Как ни странно предсказанные Эделькорт черты современности выразительно проявились в пандемию. Именно она может стать тем трансформирующим событием, которое изменит наше потребление.
Говоря о паузе, Ли Эделькорт сознательно берет медленный, тихий и спокойный тон. Всем нужен мир, тишина, свет и оптимизм, ведь нам придется восстанавливать жизнь после комы. Стоит немного ослепнуть, утратить детали. Только настроение, только сферы, образы. Сегодняшнее время Ли называет временем большого размышления, остерегая нас против того, чтобы мы отмахнулись от этого размышления как от банальности.
Возможно нам придется изобрести себе новую профессию, новую среду обитания. Создавая все с нуля, мы можем создать необычайную красоту… если, конечно, на это решимся. Такой поступок будет новой формой роскоши.
В центре внимания Эделькорт труд. Не даром последняя книга Ли получила название A Labour of Love, “Ода труду”. Мы живем, для того, чтобы работать, или работаем, чтобы жить? Этот вопрос становится ключевым в “новых двадцатых”.
Эделькорт выражает надежду на то, что мы вновь можем насладиться (пере)открытием своей работы, на то, что радость пронижет всю нашу деятельность и превратиться в чистую красоту.
В несколько более узком смысле Ли Эделькорт фокусирует нас на анимизме, душе предметов, любви и взаимодействии с ними. Во времена повсеместных споров о том, важны ли жизни черных или белых, Ли говорит о важности жизни воды, жизни дерева, жизни животного, жизни камня.
Анимизм Эделькорт это, конечно, тренд на осознанное потребление, необходимость заботы о планете, её биомах и локальных ландшафтах, но и не только. Не менее важно чувственное, тактильное восприятие. Больше никаких плоских тканей. Материалы поглощает туман, укрывает снег, ткани становятся самобытнее и прочнее. Хлопок теснится, уступая место льну или пряже, набирает силу тренд перьевых и пушистых эффектов, актуализируются матовые и многословные ткани. Компенсируя тактильное голодание, ткани готовы превратиться едва ли не в живых существ.
Объем, рельеф, кружево, жаккард, вышивка, текстура, пряжа, тяжесть — все это крайне важно в новых условиях. Впрочем, Эделькорт вообще апологет текстиля. Она считает, что “...с начала времен текстиль был материалом, из которого люди делали все что угодно, даже дома. Со временем мы появились другие материалы — дерево, металл, бетон. Сейчас мы увидим, как текстиль в новых технологиях будет возвращаться в дизайн для жизни: из него будут строить мосты, дома, производить транспорт. Принцип переплетения нитей из различных видов волокон в XXI веке будет использоваться повсеместно. Нас ждет сочетание технологий с традиционными материалами и техниками, объединение принципов «начала времен» с новейшими технологиями. Текстиль станет вдохновением и новым материалом для различных сфер дизайна, моды и производства в будущем”.
В свете этой новой осознанности открывается перспектива другого отношения к предметам, делая его чем-то большим, чем просто предмет, другом, субъектом коммуникации. В конце концов мы уже говорим со своими животными и даем имена растениям, разговариваем с техникой и даже сердимся на неё, спим с плюшевыми медвежатами. Этот анимизм растворен в нашей повседневности, стоит лишь поднять его на новый концептуальный уровень. Уменьшив интенсивность потребления мы сможем поднять его качество, сделать более глубоким и наполненным актом.
Конечно, Ли Эделькорт далека от идеалистичной наивности. Она говорит: “Мало просто сказать: “Тренды будут именно такими”. Важно понимать, почему это происходит. Я верю, что все меняется, и появляется новое поколение людей с другим мышлением. Они не хотят покупать слишком много. Но это не про “сейчас” — сегодня молодые люди действительно потребляют много и бездумно.
Процесс излечения и примирения, новый материализм, одушевленность и экологичность среды — вот ориентиры, которые постулирует Эделькорт. Отказ от центральности, отказ от антропоцентризма помещая нас на периферию восприятия может дать многое взамен. Slow life, замедление производства и потребления позволяет сосредоточиться на всех аспектах каждого действия и предмета. Форма не задана, она находится в процессе form finding, где камень становится табуретом, а облако превращается в уютный диван.
Тренд анимизма является внеременным, так что апелляция к 2022-му довольно абстрактна, на что указывает сама Ли Эделькорт. Анимистичный трендбук открывает галька — простой и гладкий камешек преткновения, который мы всегда забираем с побережья. Рисунок на таких камешках ещё один глубокий мотив дизайна, целая вселенная серых, бежевых и нейтрально-песочных оттенков. В интерьеры возвращается натуральный камень, известняк, гранит. Сочетание камней, тяжелое или лёгкое, натуральное или симулированное возвращается в форме ковров, занавесок, архитектурных мотивов.
Принты животных и минералов соединяются в новом тренде естественных узоров с эффектом 3D и текстурной поверхностью. В тренде зернистое, гранулированное и тактильное, твердое и хрупкое одновременно. Текстильное отражение этой тенденции — конопля, лен и органический хлопок, тактильное — рифленость, ребристость, фактурность.
К этому стоит добавить блеклые, обесцвеченные или вываренные ткани со свежими обновляющими акцентами. Бледность, неяркость цветов и отказ от гладкой фактуры пронизывает тренды последнего времени, сосредоточенные на тишине, спокойствии и прислушиванию к себе. В постельном белье на первый план выходит пододеяльник — обволакивающий облаком, меняющий интерьер или завораживающий текстурой.
Медленное создание и осознанное потребление приводят к большему вниманию к вещам. Это и ремонт и реюз и реактуализация вещей, к примеру, при помощи техники кинцуги.
К облакам и гальке прибавляются ветви, текстурная кора и ее имитации, ручная работа, керамика, многослойность, бахрома, твид, раковины, перья и их детское восприятие. Ли Эделькорт полагает, что дети рождаются анимистами, “забывая” это мировосприятие со временем. В этой детской (или шаманистской) парадигме Эделькорт апеллирует к “величайшему дизайнеру света” Инго Мауреру и его крылатым светильникам, которые, кажется, лишь приобрели новую актуальность. В пандан перьям и ветвям используются гнезда и вообще плетения. Это и текстиль и ротанг и корзины. Не менее важно и внимание к животным, баланс между животным и человеческим началом в- и вокруг нас. Принты, анимация, текстура, пластика и, наконец, характер — животные учат и вдохновляют нас. Впрочем, тут следует избегать буквализма, скажем, сочетать рог с деревом и ветвями, а кость с бронзой в абстрактном и символическом взаимодействии, в творении артефактов.
Абстракции, артефакты, их смешение, тотемы, ощущение силы, всё это возникает на тонком пересечении арта и крафта, перекрестке человеческого и животного. Эта дуальность присуща и мотиву раковин (раковина создает жемчужину, жемчужина создает раковину), апеллирующему к женской красоте. Нас вдохновляет волатильность, смятость, плиссировка и левитация, некие волны словно запечатлевшие звук в текстиле.
Важным символом эпохи является лист, его оттиск, растительная геометрия как символ устойчивого развития. Листья умны, деревья умны, некоторые листья во время шторма меняют форму и становятся щитом дерева, подобно армиям на войне. Мы недостаточно знаем о листьях, но в новом десятилетии должны узнать больше через медиацию художников и хенд мейд мастеров. Текстильные орнаменты в этой парадигме не единожды будут востребованы, возможно в более грубом или абстрактном стиле, в виде принта, оттиска или вышивки. Здесь возможно переосмысление фолковых восточноевропейских и скандинавских тенденций в рафинированном ключе.
Растительную тему завершают мотивы корней и семенных коробочек. Лоно природы, которое защищает жизнь — не такого ли символа требует наше время?